Мое тело существует где-то… Ну, в смысле, в пространстве и во времени. Интересно, - спрашиваю я себя, прищуривая один глаз – есть ли тут еще чьи-то тела? Это я так шучу над самим собой. По правде говоря, это для иронии прищуренного глаза может оказаться достаточно, а вот для самоиронии – уже мало. Нужно еще и хмыкнуть вдобавок. Мол, я-то на самом деле знаю ответ.

Вот вижу чью-то руку. Это верный признак того, что я тут не один. А если есть чья-то рука, то, вероятнее всего, есть и чья-то нога. А если повезет, то и голова. И если уж совсем повезет, то эта голова не окажется пустой. Интересно, что дает отсутствие пустоты той голове? Стоит начать думать на эту тему, как ты останавливаешься. То есть я останавливаюсь… Итак, перестаю думать и двигаюсь. Начинаю думать и замираю. Или же просто какая-то часть тела затормаживает свое движение, прислушиваясь к моим мыслям. И получается, что за ним за телом не успевает мой же локоть, кисть или колено. А потом догоняет – судорожно, словно опоздавший на поезд пассажир. Он бежит по платформе с чемоданами и кричит вслед уходящему поезду, - мол, постой – я же тут. Глаза безумные, пот щедро орошает платформу, чемоданы бьют по ногам его самого и тех бедолаг, кто не успел отпрыгнуть с его пути. Остановится поезд? А вы часто видели, чтобы поезда в такой ситуации останавливались?

Вспоминаю, как я опоздал на самолет в Париже. То есть не то чтобы опоздал – я-то был там за пару часов до вылета. Только высадили меня в недостроенном терминале. Совсем не там. По-английски не говорил никто. На предъявленный билет смотрели с удивлением. К ночи терминал заполнили бомжеватого вида тела парижан, которые облюбовали его в качестве ночлега. А я смотрел на часы и понимал, что до вылета остается 30, 20, 10 минут… Не, не понимал. Мое тело понимало. До него медленно доходило. И ему было холодно. Потому что оно знало, что опоздание на самолет повлечет за собой массу проблем, с которыми собственно ему и придется что-то делать.

А я вот ничего не мог сделать. Потому что если мне и мог кто-то показать, где находится самолет, который должен был привезти меня домой, то я туда уже точно не добрался бы – потому как это значило, что надо бежать километры через какой-то лес. Ну, глупо ведь бежать в такой обстановке? А почему тот пассажир бежит, спотыкаясь и расталкивая людей, стоящих на платформе? И почему отстающие в движении части моего тела так стремятся догнать меня же?

Хотя надо признать, что идея мысленно расчленять свое тело довольно забавна. Вот я представляю, что оно состоит из верха и низа, а вот диалог ведут кости с мясом. А вот левая рука наехала на правую и говорит ей чего-то. Ага, дай телу поговорить и такое начинается. И хрен ты останешься безучастным свидетелем сего процесса. И чем дольше длится такой диалог, тем судорожнее я ищу те части себя, которые остаются вне его. И тем сложнее мне находить метафору, которая бы описала происходящее.

И пока я выбираю для себя несложную такую аналогию - тело - это дом. Для кого-то кто живет внутри, во мне. В этом доме есть окна, стены и мебель. Там не шибко наворочанная обстановка. Каждый лишний предмет в этом доме раздражает и меня, и его. И тот, кто живет внутри, обожает делать перестановку в этом доме. Вот я значится просыпаюсь утром, а глаза мои смотрят иначе и видят другое. И не потому, что я еще не успел одеть линзы - это он поменял местами что-то внутри, или просто перевесил занавески с одного окна на другое. И солнце теперь как-то иначе освещает комнаты внутри меня.

Тэги записи: итдт