Пик Воображения

продолжаю выклыдывать старые заметки... немного похоже на школьное сочинение...

Очень милая и уютная книжная серия - “Серия 700”. Семь сотен томов небольшого формата. Каждая из книг свободно влезает в карман куртки или широких штанов, что делает очень удобным чтение ее в автобусе или поезде. Жаль, что в Израиле нет метро. Кафка, Андреев, Гоголь, Гофман, Бэрроуз. Имена большей частью знакомые. Тем более удивляешься, когда встречаешь кого-то тебе неизвестного среди популярных авторов серии.

Даже и не знаю, как вышло, что я пропустил имя Мервина Пика (1911-1968) - создателя трилогии о Тите Стоне. И как случилось, что я упустил первую часть произведения. Читать я начал сразу со второй книги, носящей название “Замок Горменгаст” (1950). На протяжении тринадцати лет Пик работал над трилогией и не успел ее закончить. Третья часть - “Тит один” (1959) осталась незавершенной. Это произошло потому, что во время работы над ней Пик страдал из-за болезни, которая, в конечном счете, и сожгла его.

То есть нет. Все не совсем так. Книга в общих чертах закончена, но выписана менее глубоко и менее эмоционально. Хотя некоторые критики считают, что книга вышла именно такой, какой задумал ее автор. Просто замок Горменгаст был наиболее интересным символом трилогии, а его отсутствие озадачивает читателя и смещает акценты. “Тит один” - это неплохая книга, но не более. Жаль. Ведь Мервин Пик удивительно эмоционален. Каждый фрагмент текста, каждое действие, каждый символ имеют большую смысловую нагрузку. Хотя многие страницы текста подаются, как нечто на первый взгляд "незначительное", читатель пронзен красотой “каждодневной жизни“, которая боле не каждодневна. Герои трилогии переходят с учетом естественных, и не очень, смертей из одной книги в другую.

Тит Стон - 77-й по счету герцог, запутавшийся в собственных чувствах, мыслях и бессмысленных ритуалах, чье истинное предназначение никогда уже никто не вспомнит. Мятежник с рождения, он только и мечтает о том, чтобы сбежать из этого места. “Ах, если бы он оставил замок! Сама мысль об этом была настолько революционной, что заставляла его волноваться и поглядывать на мать. Слышит ли она его, понимает ли?”

Мать Тита, герцогиня Гертруда. Женщина, окруженная тысячей кошек. Ее мозгу редко приходится напрягаться, что не сказывается на ее действиях в экстремальных ситуациях. Особенно в ситуациях, близких к бунту. Тита она видит только в его дни рождения или на обязательных для всех жителей замка ритуалах, вроде прилюдного (с обязательным созывом всех жителей замка) освобождения какой-то несчастной птички из клетки. У нее массивная фигура и зеленые глаза. “В ее волосах свил себе гнездо дрозд”.

Отца Тита я не застал. Что-то с ним нехорошее случилось к концу первой книги. Будучи жертвой хронической меланхолии, он поднялся на одну из башен и отдался на съедение хищным птицам. Тит не очень-то скучает. У него есть сестра - леди Фуския, девушка приблизительно лет пятнадцати, с длинными черными волосами. Она была крайне неловкой (недаром к концу книги она вывалилась из окна и убилась), в некотором смысле уродливой, хотя и очень своеобразной.

Помимо царственной семьи, в замке проживает достаточное количество подданных. Смешливый доктор Хламслив, никогда не говорящий прямо, старающийся высказать свою мысль, как можно сложнее. Его сестра Ирма, подслеповатая старая дева, чьей целью на протяжении первой половины книги являются попытки найти мужа, а на протяжении второй половины - его удержать. Глава школы Рощезвон - старый человек с кариесом, единственный, кто купился на Ирму. Хранитель ритуала Баркентин. Целый выводок профессоров - школьных учителей. Ну и, конечно, главный отрицательный герой, чье имя я уже забыл, а книги под рукой уже нет. То ли Щуквол, то ли как-то еще.

Кстати, если кто-то знаком с творчеством группы The Cure, то песня “The Drowning Man” посвящена именно последней схватке между возмужавшим герцогом и одряхлевшим Щукволом. Страх становится главным действующим лицом последних глав книги. Страх перед замкнутым и открытым пространством, страх одиночества и боязнь общения, страх сойти с ума и страх жить в уме здравом.

Все эти, а также многие другие персонажи населяют лишь малую часть замка. Если кто-то уходит гулять в заброшенную часть замка, то это приравнивается к самоубийству. По отсутствующему сразу начинают справлять поминки. Найти обратную дорогу в череде комнат, этажей и залов просто не представляется возможным. Красивая идея. В замке Горменгаст вроде бы живут отшельники, но их так много, и их мир так велик и сложен, что вроде бы других людей в этой вселенной и нету. А может их в правду нет. Чудовищно изобретательный человек. Что не говори, безумие может быть прекрасным. Сначала читатель уверен, что в этом мире нет ничего. кроме Горменгаста. Затем он думает, что за пределами замка мир, в котором люди только и борются за то, чтобы выжить. Только к концу заключительной части становится ясно, что вне замка находятся структуры еще более сложные и интересные.

Мервин Пик был нездоров во время работы над третьей частью. Тит Стон также болен. Отсюда напрашивается невольные параллели между автором и его персонажем. Действие книги происходит уже не в замке, а в мире более современном. Среди странных предметов угадываются прототипы компьютеров и других современных технологий. Тит постоянно галлюцинирует и очень хочет, но вместе с тем и очень не хочет вернутся домой.

Мервин Пик не только писал книги, был поэтом и драматургом, он также и рисовал. Наиболее примечательными работами, на мой взгляд, стали иллюстрации к его собственным произведениям и к сказкам братьев Гримм. А также к “Алисе в стране чудес”. Хочется отметить также повесть “Господин Пи” о человеке, который был настолько благочестив, что у него выросли крылья. Благочестив и великолепен. Хотя…

“Великолепие” - это всего-навсего слово из словаря. Все мы в той или иной мере являемся пленниками словаря. Вместо того, чтобы производить все новые и новые шумы, мы все читаем и читаем маленькие черные слова написанные на бумажных стенках, нас окружающих. Слова. Принадлежащие мертвому языку слова. Вы великолепны. Но дайте мне придумать какое-то новое созвучие, которое бы действительно выразило бы то, что я о вас думаю…

Отсюда и придуманные имена. Щуквол, Рощезвон, Баркентин. Придуманные персонажи должны носить вновь изобретенные имена, а не имена давно умерших людей с другими характерами. Ну и хватит о персонажах. Поговорим немного об авторе.

Мервин Пик родился, как это не покажется вам странным, в Китае. В семье миссионера. По приезде в Англию он начал посещать Tientsin Grammar School. Потом поступил в Eltham College. И, наконец, в кройдонскую школу искусств. Здесь он начинает интересоваться живописью и публикует первые поэмы. 1931-й год - выставка в королевской академии. 1939-й год Пик заканчивает произведением “Капитан Слаугтербоард бросает якорь”. 1940-й год. Призван в армию. Причем, на его предложение о возможной работе в качестве военного художника приходит отказ. Рождается первый сын Себастьян. Через два года - второй сын Фабиан. Тогда же нервный срыв, а годом позже инвалидность.

Зато сейчас Пику предоставляют работу в министерстве информации в качестве военного художника. В 1945-м году выходят его иллюстрации к “Охоте на Снарка” и к “Алисе”. 1950-й год. Учительствует в Центральной Школе Искусств и начинает писать “Господин Пи”. Его отец умирает, оставляя ему дом в Валлингтоне. Мервин Пик начинает интересоваться театром.

1956-й год. После первых проявлений болезни Мервин Пик с женой посещают Испанию. Его пьесу “Призыв к остроумию” (To Wit To Woo) ставит один из английских театров. Пьеса проваливается, а Пик оказывается в больнице. Очередной нервный срыв. 1958-й год болезнь. Паркинсона наступает слишком уж быстро, и Пик уже не может ни рисовать, ни писать. Его жена помогает ему, поддерживая карандаш или печатая на машинке одним пальцем очередную главу из книги. 1968-й год - смерть. 1998-й год стал не только 30-й годовщиной смерти, но и годом юбилейным с момента открытия Peake Studies - института занимающемся анализом творческого наследия Мервина Пика.

Эти университетские профессора изучают ВСЕ, и в этом они похожи на профессоров в книге. Предметом тщательного анализа становится вопрос о том, атрофировалась ли сексуальность в Горменгасте, примечания относительно нумерации страниц в различных изданиях, межсмысловые структуры и комментарии к юмористическим ситуациям.

Честно говоря, Пик имеет много общего с Чарльзом Диккенсом. С той лишь разницей, что в тех местах, где Диккенс эксцентричен, Мервин Пик прибегает к гротеску. Пик чем-то напоминает и Толкиена, но Толкиен, в сравнении с первым, недостаточно глубок. Толкиенисты, простите меня! Это то, что я действительно думаю. Его готические рассказы можно сравнивать с рассказами Лавкрафта или Анны Рейс. Герои Пика точно также находятся в подвешенном состоянии между прошлым и будущим, словно настоящего и не существует…

Но зачем сравнивать? Ведь человек прибегает к сравнениям, анализу и ассоциациям тогда, когда видит что-то непонятное и вместе с тем очень его интересующее. После сравнения книга ставится на полку, а имя складируется на какую-то полочку в голове. Потом автора либо забывают, либо он становится критерием для оценки чего-то нового. Мервин Пик не может стать критерием, мерилом оценки, суждения. Он слишком спорный, слишком неравномерный, слишком непохожий.

Чтобы оценить его произведения, надо их в чем-то сгладить, в чем-то подретушировать. Правильно ли это? Хорошо ли?

“Я обречен жить с самим собой
По длинным улицам я иду с собой
В ночных беседках я говорю с собой
Сквозь звездный свет я лечу сам с собой
К голубым гаваням я плыву сам с собой”
(Мервин Пик. “Навсегда с собой”)

История человека, ставшего известным лишь после смерти. И ни у кого уже не спросишь, что же все это значило.

Тэги записи: журналистика